В Музее истории Набережных Челнов открылась выставка, посвящённая 100‑летию ком­сомола

В Музее истории Набережных Челнов открылась выставка, посвящённая 100‑летию ком­сомола

Гигантский автозавод был сдан в рекордные сроки. Рядом, тоже молниеносно, вырос город. Такой ударной стройки не знал не только Советский Союз – весь мир.

 

СТРОЙКА ВЕКА

 

 

 

 

Это очень говорящая фото­графия. Девчонки в робах, ис­пачканных краской, уверенной поступью идут куда‑то по сво­им делам. Спешат ли заступить на смену или торопятся на обед? Нам, наблюдателям из двухты­сячных, осталось лишь гадать. И созерцать надписи на их куртках: «Вологда», «Брянск», «Киров»… 70‑е собрали в тогда ещё небольшом городке Набе­режные Челны комсомольских романтиков со всего Советского Союза. Сегодня об этом нам тро­гательно напоминают бульвар Романтиков и бульвар Энтузиа­стов, бульвар Молодёжный и пе­реулок Юности…

 

 

В Музее истории Набережных Челнов открылась выставка, посвящённая 100‑летию ком­сомола. Первые вдохновляющие экспонаты – комсомольские пу­тёвки, с которыми добровольцы приезжали на Всесоюзную удар­ную стройку. Вот, например, эта: «Товарищ Цай Сун‑Ок по призы­ву Коммунистической партии и Советского правительства до­бровольно изъявил желание са­моотверженно трудиться на важ­нейших стройках… и направлен комсомольской организацией на строительство Камского ав­тозавода».

 

 

 

 

Таких, как Цай Сун‑Ок, были целые «армии». Молодые люди ехали на КАМАЗ под впечатле­нием от грандиозного проекта, чтобы стать участниками исто­рии, этой мечты по созданию ав­тогиганта. Фаима Гиниятуллина прибыла на стройку в 1976‑м – накануне сдачи первой очереди завода. Учительницу иностран­ных языков, первого секретаря Рыбно-Слободского райкома комсомола, как и многих других, «подвела» неугомонная натура. Новое манящее слово «КАМАЗ» сделало своё дело. Вспоминает, что первым её впечатлением на новом месте стали транспа­ранты. «Не всем дано так щедро жить – на память людям города дарить». Или: «Трудность забу­дется, чудо свершится, сбудется всё, что сегодня лишь снится». Да, эти высказывания полно­стью отражали камазовский дух и настроение. В пиковый период, пришедшийся на 1975–1976 годы, на одной строитель­ной площадке работали около 95 тысяч человек!

 

 

– С такой концентрацией стро­ительства не могла сравниться ни одна стройка мира, – говорит Билял Канеев, энциклопедист и старший научный сотрудник Историко-краеведческого му­зея города Набережные Челны. – Даже строительство БАМа было более растянуто как по терри­тории, так и по времени. Про­ектные мощности автогиганта также поражали – 150 тысяч ав­томобилей и 195 тысяч силовых агрегатов и двигателей в год!

 

 

…Начало было положено 13 ян­варя 1969 года, когда экскава­торщик Михаил Носков вынул первый ковш земли на площад­ке, определённой под будущий завод. За последующие одиннад­цать лет стоимость введённых в эксплуатацию основных фон­дов КАМАЗа сравняется со сто­имостью фондов ЗИЛа, ГАЗа, ВАЗа вместе взятых и составит 3,9 млрд рублей. Государственная комиссия примет обе очереди завода с оценкой «отлично».

 

 

«МЫ ПОСТРОИМ ГОРОД-САД»

 

 

Эти слова, огромными буква­ми выведенные на новёхонь­ком доме, отражаются в лужах распутицы. Спешат по своим делам рабочие, инженеры, учи­теля, врачи… Обувь для каждо­го, независимо от профессии, неизменна – резиновые сапоги. Грязи – по колено. И всё же слова Маяковского звучат как проро­чество. Здесь будет город-сад. Но не через четыре года – темпы строительства Набережных Чел­нов поражают. «Уходишь утром из дома одним путём, а возвра­щаешься уже в обход – на этом месте новый объект или котло­ван вырыт», – вспоминал Рим Ха­литов, несколько лет возглавляв­ший штаб Всесоюзной ударной комсомольской стройки.

 

 

 

 

До начала строительства Челны были хоть и маленьким, но всё же городом – со своей историей и традициями. И всё же КАМАЗ подарил ему второе рождение. И новую историю тоже.

 

 

 

 

– Когда начинают говорить, что На­бережные Челны строились бук­вально в пустом поле, я начинаю заводиться! – го­ворит Гульзада Рзаева, почётный гражданин города, долгие годы возглавлявшая ДК «Энергетик». – Город уже был, и история у него своя была. Первый секретарь горкома партии Раис Киямович Беляев ставил перед каждым приезжающим цель: полюбить эту землю. Именно полюбить, а не так, что, мол, мы приехали строить КАМАЗ, а вы здесь кто такие?

 

 

Один из экспонатов выставки челнинского музея – банальный и привычный сегодня строитель­ный вибратор для бетона. Чем же он так примечателен для КАМА­За?

 

 

– Когда вырыли первый котло­ван в Челнах, поняли, что мест­ная почва очень разная – где‑то даже пески плывучие встреча­ются, – рассказывает Светлана Бабич, заведующая сектором музея. – Поэтому именно здесь, на стройке, впервые стали при­менять метод буронабивных свай, когда вместо котлована бурят скважину, делают опалубку, заливают её бетоном, а затем возводят здание. А такие стро­ительные вибраторы рабочие использовали для уплотнения бетона. Метод себя оправдал – он оказался быстрым, удобным и дешёвым.

 

 

«Такого размаха строитель­ства и таких сжатых сроков создания города не знает прак­тика мирового градостроитель­ства» – эти слова принадлежат Борису Рафаиловичу Рубанен­ко, известнейшему советскому архитектору-градостроителю. Именно он разрабатывал проект застройки и Генплан города. Тем­пы строительства вынужденно подстраивались под темпы роста населения. А население разраста­лось в геометрической прогрес­сии: с 30 до 500 тысяч человек! Порой в один день на КАМАЗ прибывало до пятисот труже­ников.

 

 

 

 

Говорят, именно в Челнах впервые возник знакомый многим термин «малосемейка». Им обозначали комнату, в которой жила целая семья. Нередко в одной квартире соседствовали три семьи.

 

 

От идеи временного жилья от­казались сразу, ведь нет ничего более постоянного, чем временное. Вновь прибывших нередко селили в вагончиках, близлежащих дерев­нях, общежитиях. Но именно в Чел­нах в те годы было проще всего получить своё жильё. Что скрывать, многие ехали на стройку именно за ним. Кстати, говорят, что именно здесь впервые возник знакомый многим термин «малосемейка». Им обозначали комнату, в которой жила целая семья. Нередко в одной квартире соседствовали три семьи. До сих пор многие из них хранят ту дружбу, которая завязалась на общих кухнях во времена стро­ительства КАМАЗа.

 

 

ПРОПАДАЮ Я!

 

 

Обычно, получая государствен­ную награду, люди того времени произносили, как нам сейчас мо­жет показаться, пафосные слова благодарности советской вла­сти, давали обещания трудить­ся на благо Родины и дальше. Но были исключения. В 1976 году на КАМАЗе орден Трудового Красного Знамени получал один бригадир. Слова, которые он про­изнёс со сцены, были простыми, но тронули многих. «Этот орден не только мой, он принадлежит также моей жене и моим детям. Потому что они ждали меня днём и ночью, пока я пропадал на ра­боте…» – сказал он.

 

 

Свидетелем того случая был Виктор Ластовка – тоже ор­деноносец. Он прибыл на строи­тельство КАМАЗа уже как опыт­ный инженер-строитель, а затем дослужился до первого замна­чальника «Камгэсэнергостроя».

 

 

– Когда я приехал в Набереж­ные Челны, сразу же ощутил: это настоящая ударная комсо­мольская стройка! – вспоминал Ластовка. – Комсомол был вез­десущ. Его, по правде говоря, нередко эксплуатировали: как только где прорыв – комсо­мол, даёшь! И комсомол давал, да ещё и весело, без надрыва.

 

 

Раис Киямович Беляев, первый секретарь Набережночелнинско­го горкома КПСС, так поставил дело, что никто не мог отмах­нуться от мнения комсомоль­ских организаций, их инициатив и претензий, вспоминал Уел Ху­саинов, последующий первый секретарь Набережночелнинско­го горкома КПСС, начинавший свою карьеру на стройке КАМАЗа с простого мастера.

 

 

– Зато и требовательность была высокая. Когда возникали сбои, Беляев спрашивал: «А куда ком­сомол смотрел?» И никто никогда не говорил: «Это не наше дело». Настоящий комсомольский ра­ботник вообще не знал, что та­кое нормальный рабочий день, а уж на нашей стройке тем более в порядке вещей была работа и денно и нощно.

 

 

Говорят, что в те времена практически любой мог зайти к Беляеву и сказать, что, мол, бетон задержали, сроки срывают! Да и сами руководители стройки не сидели в кабинетах. Надевали сапоги и шли на объект. Любая критика воспринималась спо­койно. Комсомольцы – они та­кие: чуть что – сразу «Молния»! Кстати, «Молнии» были на ка­ждом шагу.

 

 

– У нас практически везде ви­сели плакаты «Не пищать!», – вспоминает Гульзада Рзаева. – Кто пищал – тому дорога домой. Это же были чистой воды энту­зиазм и комсомольский задор.

 

 

То было время постоянных со­ревнований. Все хотели носить звание комсомольско-молодёж­ной бригады. Это было почётно. Благодаря своему труду люди становились известными. Пе­редовиков показывало всесоюз­ное телевидение, о них говорили по радио, писали в газетах. А из­вестные журналы и вовсе учреди­ли для строителей КАМАЗа свои призы. Так, престижный пере­ходящий приз «Красная гвозди­ка» учредил журнал ЦК ВЛКСМ «Молодой коммунист». А журнал «Огонёк» вручал лучшим брига­дам по итогам года Кубок. За него шла нешуточная борьба, ведь по­бедители становились героями не только труда, но и репортажей, размещённых на страницах жур­нала. После публикаций о них знала вся страна. Но и это не всё. Обладатели Кубка приглашались в Москву – специально для них готовилась интересная культур­ная программа.

 

 

Первыми получили Кубок «Огонька» ребята из бригады Александра Зотова. Они стро­или в городе школы. Говорят, что в каждый угол своего объекта Зотов закладывал… 5-копеечную монетку. Чтобы школьники были передовиками, как и он, но толь­ко учёбы, получая за свои знания лишь пятёрки. Кстати, вот она – ещё одна говорящая фотогра­фия того времени: на линейке первого сентября выстроились представители одной параллели с буквами своих классов – от А до Н! Учились так же, как и ра­ботали родители, – в три смены.

 

 

Уже в 1973 году 8 тысяч ком­сомольцев – участников Всерос­сийской ударной комсомольской стройки в Набережных Челнах носили звание ударников ком­мунистического труда. Но здесь было учреждено и своё звание – «Ударник строительства КАМА­за». По словам Биляла Канеева, ни один знак, даже в масштабе всего Советского Союза, не имел такой значимости: его камазов­цы принимали как «Золотую Звезду» Героя. Для них она была высшей. Кроме престижа звание давало и ряд преференций: на­граждённый имел преимуществона получение жилплощади, полу­чение отпуска в наиболее удоб­ное для него время, льготные путёвки в санатории и бесплат­ный проезд в транспорте. Звание это получили более 5 тысяч пе­редовиков челнинской стройки.

 

 

Слава о подвиге героев тру­да на Каме быстро облетела Советский Союз. Людей, жела­ющих посмотреть на стройку века, оказалось слишком мно­го. Но, как вы понимаете, про­фессиональных экскурсоводов и краеведов в городе в то время не было. И в 1972 году решили создать челнинский филиал Казанского бюро путешествий и экскурсий. Задача эта была возложена на простую учитель­ницу географии Валентину За­бродину. Ей предстояло создать интересные туры по стройке. Ход будущих экскурсий нужно было согласовывать с руководи­телями объектов. В одной из та­ких рабочих поездок в только что вырытом котловане Вален­тина Андреевна обнаружила не­обычный «экспонат» – лося. Да, на стойке могло приключиться что угодно! Но это была исто­рия со счастливым концом – жи­вотное спасли, а экскурсия была составлена. Ежедневно желание отправиться вот по таким марш­рутам высказывали десятки, а то и сотни людей – город встречал по восемь – девять пароходов с туристами.

 

 

 

 

Ещё одна говорящая фотография того времени: на линейке 1 сентября выстроились представители одной параллели с буквами своих классов – от А до Н! Дети учились так же, как и работали родители, – в три смены.

 

 

ЖИЛИ-БЫЛИ…

 

 

Анатолий Васильев прилетел в Челны с другом в 1972 году. До города добрались только к ночи. Думали, сразу в гостиницу, но по­путчики по автобусу подсказали: дело безнадёжное. На сиденье рядом с ними сидела парочка – тоже из аэропорта. Полгода не ви­делись! И вдруг эти влюблённые предлагают: «Давайте к нам, у нас комната есть в общежитии!»

 

 

– Ну, думаю, куда это мы попа­ли – святые на эту ударную строй­ку съехались, что ли? – вспоминал свои первые впечатления от Чел­нов тогда ещё будущий начальник района городских электросетей.

 

 

– Условия жизни? Проблем хва­тало, как и везде, да мы на них старались не обращать внима­ния, – рассказывает Гульзада Рзаева. – Резиновые сапоги, ку­сок хлеба – и тот пополам. Если перед Новым годом баночка май­онеза есть, значит, будет оливье! Вскладчину найдутся и лук, и кар­тошка… Все праздники вместе! То была настоящая дружба.

 

 

Средний возраст челнинцев того времени составлял 24 года. Романтика больших строек была не чужда и женской половине населения. Челны нередко на­зывали городом невест, а затем и городом… беременных женщин. Своего роддома здесь вначале не было – рожать ездили в Заинск. Но в 1973 году всё же озаботились этой проблемой, и местный род­дом был построен. За первые пол­года в его стенах родились свы­ше 5 тысяч детей. Детских садов на всех не хватало, поэтому часто за детьми следили по очереди – спасала всё та же комсомольская дружба. Но далеко не все из тех, кто смог построить автогигант и целый город, сумели построить собственную семью.

 

 

– Знаете, многие люди из‑за этой стройки остались одино­кими, – рассказывает Гульзада Рзаева. – Уходили на работу – возвращались уставшие. Тут уж не до поиска невесты! В итоге детей нет, родные остались дале­ко. Так что всякое было. КАМАЗ много судеб переколол.

 

 

 

 

 

 

…Однажды, проходя мимо об­щежития, Гульзада Рзаева увиде­ла непривычную картину: сидят два парня-комсомольца, играют на гармони и чуть ли не плачут. Подошла к ним, спросила, мол, что приуныли – не по-камазов­ски! Оказалось, какой бы воо­душевляющей ни была стройка, а домашнего тепла всё равно не хватает. «А если мы вам такие вечерние гулянья, как в дерев­нях кичке уен, организуем?» – спрашивает их. «Вот это будет хорошо!»

 

 

– Буквально за неделю мы в своём Доме культуры собрали огромное количество гармони­стов, – рассказывает Гульзада Рзаева. – Первое такое меропри­ятие сделали в четверг, по анало­гии с татарским атнакич – днём перед выходным. И ребята по­плыли к нам! Им нужно было пар выпустить, девушек увидеть! Наши вечера даже ТАСС снимал. Уже на сегодняшних мероприяти­ях спрашиваю: «Кто ходил на кич­кэ уен?» Многие поднимают руки.

 

 

К слову, тот ДК «Энергетик», который мы можем увидеть се­годня, был воздвигнут в 1973-м. Силами тех же комсомольцев. «Мы строим гигантский завод и красивый город, и в нём должны жить люди с красивой душой», – говорил Раис Беляев.

 

 

 

 

– Мы работали на голом энтузи­азме – на субботниках и воскрес­никах. Не спали, урывая у себя, – вспоминает Гульзада Рзаева. – Лимит средств выделялся только на завод и город. Всё! Но наши руководители ухищрялись найти деньги и на строительство Дворца культуры. Ведь кто только к нам не приезжал! Мы слушали Евту­шенко и Рождественского, обни­мались с Высоцким и Зыкиной…

 

 

… На самом видном месте в экс­позиции музея истории Челнов, в окружении стеклянных витрин, стоит эстафетный факел всесо­юзных ударных комсомольских строек страны. На нём эмблемы с названиями тех трудовых ге­роических мест, где он побывал. Чиркеевская ГЭС, Чернобыль­ская АЭС, Волжский автозавод в Тольятти… Набережные Челны стали последним пунктом этой всесоюзной эстафеты.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Журнал "Татарстан"

 

 

Фото из архива Историко-краеведческого музея города Набережные Челны; Александр Ефремов